Тонио Крегер. Манн Томас
Тонио Крегер.
Новелла (1903)
Тонио Крегер —
главное действующее лицо новеллы, одной из первых у Томаса Манна «новелл о
художнике».
Т. К. в двух
начальных эпизодах новеллы предстает перед читателем юношей сперва
четырнадцати, затем шестнадцати лет. Отпрыск некогда богатого, но неуклонно
хиреющего бюргерского семейства (вариация на тему «Будденброков») в
прибалтийском городе, сын ганзейского консула и экстравагантной матери,
уроженки романского юга, натуры музыкальной и артистической, он тяготится своей
непохожестью на других: необычностью своего «дурацкого» имени (он
«предпочел бы называться Генрихом или Вильгельмом»), своей
внешностью: вялый мечтательный брюнет, он чувствует себя «отщепенцем»
среди белокурых и голубоглазых северян, особенно переживая эту свою
неполноценность рядом с другом и одноклассником, стройным, кудрявым, спортивным
и поверхностным Гансом Гансеном и обворожительной хохотушкой Ингой Хольм,
предметом его робких и безнадежных юношеских воздыханий. Катастрофическая
неловкость на уроке танцев, выставившая его на всеобщее, в том числе и Ингино,
посмешище, лишь один из виртуозно расставленных автором акцентов, отделяющих Т.
К. от остального человечества, здорового, жизнерадостного и заурядного. Эти
«знаковые» приметы оттор-гнутости Т. К. находят разъяснение в
дальнейших эпизодах новеллы, где герой, уже тридцатилетний писатель, покинувший
родной город (старинный род Крегеров пришел в полный упадок, отец его умер,
мать после годичного траура вышла замуж за музыканта-итальянца и уехала за ним
в «голубые дали», фамильный дом объявлен к продаже), беседует об
искусстве со своей подругой, русской художницей Лизаветой Ивановной. В этих
беседах все очевидней выявляется горькая убежденность Т. К. в том, что удел
художника предполагает, по сути, отказ от жизни в привычном,
«житейском» смысле этого слова,`всецело подчиняя существование творца
лишь одной цели — его искусству.
Беда Т. К. как
раз в том и состоит, что он не способен принять этот удел без боли, как
величайшее отличие, а продолжает мечтать о простейших мирских радостях
заурядной жизни, за что бескомпромиссная Лизавета и обзывает его
«заблудшим бюргером». Последний поворот сюжета завершает болезненную,
во многом глубоко личную и выстраданную автором тему по принципу музыкального
контрапункта, где внешняя и событийная достоверность описываемого таит в себе
символическую многозначность деталей: снова оказавшись в родном городе, Т. К.
посещает отчий дом и едва его узнает — в знакомых с детства комнатах
разместилась народная библиотека, литература как бы съела его прошлое. Самого
его на родине тоже не признают и чуть не арестовывают, приняв за давно
разыскиваемого афериста.
